За стенами Иерусалима (1850-1947)

Представьте себе, что вы пришли на урок по еврейской истории. Вы входите в класс и видите, что ваши одноклассники сгрудились вокруг стола учителя. На столе – старая книга с пожелтевшими страницами, которую учитель нашел в букинистическом магазине. Он, конечно, тут же приобрел ее, ведь это старинная книга на иврите. Вместе с учителем вы начинаете переводить книгу на русский язык, и вот перед вами открывается дневник иерусалимской девочки. Ее зовут Рохеле.

Канун субботы, 25 ияра

Дорогой дневник,
не так уж часто выпадает минута тишины, когда я могу остаться наедине с собой. Мама и папа подарили мне эту тетрадь, чтобы я записывала в нее свои впечатления и размышления. Это не так-то просто. Дело в том, что наш городок мал и тесен. Мы живем в крохотном домике. Кроме моей семьи, здесь ютятся еще три.

Меня зовут Рохеле, мне одиннадцать лет. Я появилась на свет в Минске, небольшом провинциальном городе Российской империи. Мое раннее детство прошло в деревянном доме, где рядом были сад и двор. Мы с братом бегали и играли все лето. Зимой, правда, приходилось тяжело. Зимы там были очень холодные, и нам не всегда разрешали выходить на улицу. Зато весной, когда текли ручьи, мы пускали кораблики, а летом бегали на речку и ловили лягушек. Мама говорит, что в России многие ненавидели евреев, а евреи боялись солдат и жандармов. Но я тогда была еще мала и плохо помню те времена.

Мама и папа всегда мечтали жить в Святой Земле, особенно в Иерусалиме, и молиться у Котеля. Мой папа был мелким торговцем. Он ходил с лотком и торговал вразнос. Ему приходилось тяжело трудиться за сущие гроши. Папа все время хотел бросить торговлю, перебраться в Иерусалим и заняться изучением Торы. Однажды он объявил, что мы уезжаем в Святую Землю.

Путешествие в Святую Землю было долгим и трудным, но мы, дети, мало что понимали. Тяготы переезда казались нам веселым приключением. Мы шли пешком, ехали на поезде и, в конце концов, оказались на борту корабля. Мы с братом играли в прятки, бегали по палубе, пытались забраться в трюм, а когда уставали, просто любовались морем и чайками. Наконец, мы сошли на берег в Яффском порту. На нас внезапно обрушилась страшная жара, как будто корабль причалил в пустыне. Даже самое жаркое лето в Минске не сравнится с этим.

Потом был долгий и мучительный переезд на тарантасе из Яффо в Иерусалим.

Дорога из Яффо в Иерусалим: караван-сарай в Шаар а-Гай

На море я не страдала от морской болезни, а тут меня сильно укачало. Я думала, что хуже быть уже не может, но оказалось, что это только начало.

Мы мечтали попасть в Иерусалим и воображали торжественный въезд в прекраснейший город на свете. Издали Иерусалим действительно казался прекрасным. Солнце золотило его стены, такие древние и величественные! Со всех сторон стекались люди – торговцы, путешественники и паломники. Это было удивительно.

Но каково же было наше разочарование, когда мы подъехали поближе!

Старый город, жилые кварталы

Стены оказались ветхими, изъеденными временем. Улицы были засыпаны зловонным мусором, который разлагался на жарком солнце. По тесным и грязным улочкам двигалась густая толпа, сновали разносчики, пробирались экипажи вроде нашего.

Иерусалим. Старый город

Крик ослов, груженных корзинами, сливался с шумом толпы. Дома казались такими ветхими, что оставалось лишь удивляться, как они до сих пор не обрушились на головы своих обитателей. В доме, рассчитанном на одну семью, теснились три, а то и четыре. Там, где мы нашли пристанище, кроме нас, обитали еще три семьи – одна из Сирии, другая из Ирака, а третья - иерусалимская, поколения которой уже несколько веков проживали в городе. Итак, мы поселились в этой жалкой лачуге. С тех пор прошло уже два года.

Когда я прихожу к Котелю, то чувствую близость к Всевышнему и ощущаю, что живу в Святом городе. Но в остальное время в это трудно поверить. Кругом грязь и зловоние. Воду мы берем из бочки во дворе. Вода такая тухлая, что ее страшно пить. Да и этой воды на всех не хватает.

О какой бочке пишет Рохеле?

В каждом иерусалимском дворе была вырыта яма для сбора дождевой воды, а в нее вставлена цистерна, но все равно горожане страдали от нехватки воды и ее плохого качества. Так продолжалось много лет, пока не были построены колонки для выкачивания воды из-под земли, а позже - водопровод.

Иерусалимский колодец

Нам вечно не хватает денег. Перед праздниками приходится откладывать на торжественную трапезу, поэтому мы живем впроголодь. Едим раз в день, а то и вовсе ходим голодными.

Но самое ужасное – болезнь брата. Он
подхватил какую-то заразу, которая
буквально косит людей в Старом городе. И неудивительно – ведь мы живем друг у друга на головах. Тут есть один доктор, еврей, он соглашается лечить брата бесплатно. Доктор говорит, что есть надежда, что братишка еще может выздороветь. Вот уже два месяца мне запрещают с ним видеться, подходить к его кроватке, играть с ним.

Иногда я думаю – как мы будем жить дальше? Тайком я выбегаю на дорогу, за ворота Старого города, откуда открывается вид на окрестные холмы. Никто больше не решается на это. Все знают, что за воротами промышляют разбойничьи шайки из числа местных арабов. Поэтому ворота всегда запираются на ночь, также как двери и окна.

За стенами города

Но, когда я выхожу из города, у меня перехватывает дыхание. Там так много простора и света! Пустые холмы, долины, овраги простираются вокруг на много миль, куда ни погляди.